Операция «Адаптация», или Как протянуть нить общения
ПРОФИЛАКТИКА НА СТАДИИ УМЫСЛА
И противодействовать есть чему. Секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев, не так давно проводивший совещание в Ставрополе, подчеркнул, что в Северо-Кавказском федеральном округе нарастает пропагандистская и вербовочная деятельность, разрастаются масштабы распространения идеологии терроризма. Руководитель Совбеза убежден, что единственно правильным методом противодействия распространению террористической идеологии является профилактическая работа.
В базе данных Ставрополья «на карандаше» около 600 человек — все, кто так или иначе связан с терроризмом: отсидевшие и потенциально опасные, родители боевиков, их вдовы и дети. Со всеми проводится адресная профилактика, а еще работа с теми, кто не совершил преступления, но находится на стадии умысла, идеи. По данным на начало нынешнего года, недобрый умысел реализовали 150 жителей края, выехавших в Сирию для участия в боевых действиях. Причем большинство из них — студенты региональных вузов из северокавказских республик.
По словам губернатора Ставропольского края Владимира Владимирова, для предотвращения распространения терроризма и экстремизма среди мусульманской молодежи в селах восточных районов созданы воспитательные группы, куда входят имамы, представители национально-культурных организаций и главы поселений. КТО и что противопоставить идеологии В противодействии чуждой нормальным, мирным людям идеологии можно условно обозначить 2 составляющие.
Первая — меры общей профилактики: тематические диспуты, линейки, акции, флешмобы, фильмы, статьи и прочее. А вторая — это адресная или индивидуальная профилактика.
— Адресную работу ведем с лицами, которые, как мы считаем, оказались подвержены такому влиянию, — рассказывает руководитель аппарата антитеррористической комиссии Ставропольского края Игорь Аникеев. — А это близкие и родственники осужденных или уничтоженных в ходе КТО, а также выехавших в Сирию боевиков. Это отбывшие наказание за содеянное либо отказавшиеся от террористической деятельности и те, кто прошел обучение за рубежом в духовных вузах. Наша цель — установить диалог, протянуть нить общения, не дать «уйти» в идеологию терроризма и оказать помощь.
НА ГРАНИ РИСКА
Профилактику проводят антитеррористическая комиссия Ставропольского края (сотрудники аппарата регионального правительства) и секретари муниципальных комиссий в каждом из 33 муниципалитетов Ставрополья. Руководствуются они Федеральным законом № 182 от 2016 года «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации». — Как правило, у районных секретарей муниципальных комиссий другие должности, — поясняет Игорь Аникеев.
— Они обычно трудятся ведущими специалистами различных отделов, на них возложено делопроизводство еще 3 — 4 других комиссий, кроме антитеррористической. Этими людьми я восхищаюсь, потому что они при своей загруженности «бумажной» работой находят время заниматься еще и антитеррористической деятельностью. Причем даже нередко на грани риска. И всего за 12 — 15 тысяч месячной зарплаты.
Какого, спросите, риска? Обыкновенного — для жизни. Например, в Степновском районе в зоне ответственности секретаря АТК Дмитрия Павлюка был один подопечный, ветеран боевых действий, в армии служил подрывником. После демобилизации у парня все вроде бы шло нормально, однако спустя время что-то с ним приключилось, и покатился он по наклонной. Ладно бы просто погрузился в интернет и обзавелся блогом, так нет же — стал разделять идеи радикального ислама. А в прошлом году уехал в Сирию, взял в руки оружие и сегодня выступает на стороне ДАИШ (запрещенной в России террористической организации).
Лист профилактической беседы надо бы существенно доработать,
считает секретарь АТК Степновского района Дмитрий Павлюк
К счастью, этот подопечный не реализовал идею сделать что-то нехорошее с Дмитрием, ведь зачастую многие террористы именно подобным образом начинают свой так называемый «джихад»: дома марают руки в крови, чтобы было, дескать, с чем приехать к «братьям».
МЕХАНИЗМ ВОЗВРАЩЕНИЯ
Частным элементом профилактики можно назвать работу комиссии Ставропольского края по адаптации, занимающейся возвращением к мирной жизни бывших террористов и экстремистов. Пока они «там», в Сирии и бандформированиях, очень важно донести до родителей, жен и родственников, что путь домой их сына, брата или мужа вполне возможен.
Для этой цели разработан специальный механизм. Правда, дело в том, что комиссия-то есть, но, к сожалению, через неепока не прошел ни один человек. В смысле, боевик. Хотя члены комиссии плотно работают с их родственниками, и мамы-папы, в свою очередь, тоже обращаются за помощью. Но по разным обстоятельствам террористы и экстремисты не особо стремятся адаптироваться. Основная причина здесь, как полагает Игорь Аникеев, это страх. Боятся когда-то выехавшие за границу обратно возвращаться. А зря. Не будут же они всю жизнь скрываться и прятаться. Это ж подумать только — всю жизнь!..
Недавно в комиссию обратилась мама одного парня. Ей подробно объяснили, что нужно делать сыну. Для начала тот должен заполнить бланк заявления на имя губернатора СК с просьбой о содействии. Можно лично, от руки, написать или в интернете, как угодно, лишь бы искренне. А губернатор — он, напомню, председатель антитеррористической комиссии края. Так вот, заявитель пишет, что, мол, решил прекратить экстремистскую или террористическую деятельность и хотел бы явиться с повинной. Прошу, дескать, меня адаптировать к мирной жизни. И поскольку заявление — официальный документ, то после его появления включается тот самый механизм.
Комиссия запрашивает информацию на конкретного человека в правоохранительных органах, возбудивших на него уголовное дело, и изучает материалы. Если выясняется, что именно этот заявитель ни в чем кровавом не замешан, не палач и не совершал чудовищные преступления, то дается положительный ответ: возвращайтесь! В таком случае губернатор становится гарантом безопасности для взявшегося за ум заблудшего, теперь ничего с ним не случится, никто его не похитит, не снимет с борта самолета и не увезет в неизвестном направлении. Теперь все будет под контролем! Причем под всевидящим оком СМИ, гласно и прозрачно.
15 ЛЕТ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ИЛИ СВОБОДА
Конечно, это вовсе не значит, что бывший боевик прямиком из аэропорта направится за праздничный стол. Отнюдь. Отвечать-то по-любому надо. Ну допросят. Возможно (если того требуют материалы уголовного дела) изберут меру пресечения в виде заключения под стражу. Возможно, но не факт. Да, кстати, на стадиях избрания меры пресечения и вынесения приговора губернатор и возглавляемая им антитеррористическая комиссия имеют право ходатайствовать о смягчении меры пресечения либо приговора. И тут показателен пример осужденного в 2016 году Северо-Кавказским окружным судом в Ростове-на-Дону Рахмана Багбекова, о котором «КП на Северном Кавказе» уже рассказывала.
15 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима парень получил по ст. 205.3 УК РФ за прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности. Вот его действительно правоохранительные органы сняли с борта самолета, когда он прилетел из Турции в Минеральные Воды. Если бы маме Багбекова кто-нибудь подсказал, что существует механизм адаптации, все было бы по-другому. И не сел бы ее сын на такой длительный срок, а… не получил бы от правосудия ничего! Есть разница?!
Я специально процитирую примечание к ст. 205 УК РФ: «лицо, совершившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, освобождается от уголовной ответственности, если оно сообщило органам власти о прохождении обучения, способствовало раскрытию преступления или выявлению других лиц, прошедших такое же обучение». Багбеков с силовиками сотрудничал, поэтому — какие вопросы? Но не пришел с повинной лично. Примечательно, что Рахман, еще будучи в Сирии, связывался со знакомыми и спрашивал, как вернуться. Но ему всякие нехорошие дяди, такие как глава одного из сельсоветов Туркменского района, подсказывали совсем обратное.
МАРКЕРЫ ДЛЯ «ПРОЦЕНТОВКИ»
Все это я узнал на тех самых курсах для муниципальных служащих по реализации государственной политики. Присутствовал на лекциях, слушал выступавших, смотрел презентации и расспрашивал участников. Темы, надо отметить, были ничего себе! Укрепление межнационального и межконфессионального согласия, предупреждение конфликтных ситуаций на межэтнической и межрелигиозной основе. Работники краевого правительства, кандидаты и доктора наук, доценты и профессора рассказывали о стратегии государственной национальной политики, формировании общероссийской идентичности, социально-культурной адаптации и интеграции мигрантов. Курсанты знакомились с психологией межэтнических отношений, а также с коррупцией как фактором существования терроризма.
Секретарь АТК Туркменского района Мерет Шамшетдинов старается
определить тональность радикализма. Фото: atk26.ru
И, конечно, подробно разбирали такой «предмет», как организация адресной профилактической работы. Мне понравился настрой участников этого обучающего семинара: они, бывало, не соглашались с лекторами, спорили и приводили собственные доводы. Вот и секретарь антитеррористической комиссии Степновского района Дмитрий Павлюк горячо доказывал, на его взгляд, вполне очевидную вещь. Рекомендуемый лист профилактической беседы с человеком, подверженным экстремистскому или террористическому влиянию, необходимо существенно дополнить.
Что там есть? Ну обычные вопросы, например: имя, фамилия, где родился-учился-женился и прочие бытовые «что? где? когда?». А в конце этакая «вишенка на торте»: имеются ли радикальные взгляды? Интересно, кто же в здравом уме сознается: да, есть у меня радикальные взгляды, и еще какие! Здесь, как считает Дмитрий Павлюк, обязательно надо расширить этот вопрос, а лучше — структурировать по максимуму. Как? На «перемене», во время кофе-брейка, мне эти вопросы продемонстрировал, но в статье просил не «светить». Это, дескать, его технология, которую он собирается внедрить. Кому надо — тот узнает.
В принципе, по ответу на один из таких маркеров Дмитрий уже может определить «подверженного» или радикала. И даже вывести «процентовку», то есть, насколько человек пропитался «плохой» идеологией. Дмитрий — русский и православный, но прекрасно разбирается в тонкостях исламской религии, и особенно ее радикальных течений. Почему?
— Пришлось, — улыбается он.
Павлюк вообще веселый парень, охотно общается и с желанием все разъясняет.
— В антитеррористической комиссии с 2015 года, поначалу освоил теорию, но чувствую — не хватает чего-то, не проникаюсь. А как же мне с подопечными-то изъясняться? Не воспринимают они меня, мол, говори-говори, неси свою ерунду, а мы вот такие умные. Не порядок, думаю. И стал искать знакомства среди представителей мусульманской религии.
Ездил в некоторые северокавказские республики и встречался с определенными людьми. Они советовали, что читать. Читал, запоминал, что-то даже заучивал. Теперь вот разговариваю на равных. Точнее, ловлю «подозреваемых» собеседников на незнании ими религии. И, понятно, они ко мне по-другому относятся.
КАФИР И «ЧЕРНЫЙ СПИСОК»
На учете в степновской АТК состоят 50 «потенциальных»: двое освободились из мест лишения свободы, 37 — находятся в «спящем режиме» (если что, по словам Дмитрия Павлюка, возможно, возьмутся за автоматы), остальные — неофиты и две вдовы.
— Как работать? Надо знать тонкости ислама — это в первую очередь, — напутствует секретарь районной комиссии. — Я для них — кафир, «неверный», чужак и даже враг, поэтому надо пытаться говорить на их языке.
И ведь получается! Они даже спрашивают у меня, где я учился. Разговор о понятной обеим сторонам религиозной материи позволил привлечь вдову одного из боевиков к переводческой деятельности. Молодая женщина знает арабский язык, переводит необходимые для работы комиссии тексты и выявляет в интернете «плохие» сайты. Сотрудничает, исправляя грехи мужа. Доверительные отношения у Павлюка и с одним из бывших «тематических» осужденных. Тот подсказывает, какая литература экстремистская, радикальная. У него уже другой взгляд на жизнь и на религиозные псевдоучения. Да, по молодости глупостей наделал, но за свое отсидел, набрался ума-разума. Потому и помогает. Но и комиссия ему навстречу идет, например, от телефонных звонков прошлых дружков оберегает. Или, допустим, потерял ИНН. Восстановили. Работы нет? Нашли.
— Конечно, все это нелегко, даже чисто психологически, — признается Дмитрий. — Достаточно сказать, что Великобритания включила восточные районы Ставрополья в список территорий, сопряженных с терроризмом, и рекомендовала своим гражданам сюда не ездить.
Ну и что вы думаете? Степновский район вошел в этот «черный список». Тональность радикализма В Туркменском районе отбывших наказание за террористическую деятельность пока нет. Года через 4 выйдет член так называемого «медицинского джамаата» (Султан Яхьяев). Если помните, в январе 2016-го Северо-Кавказский окружной военный суд вынес приговор шестерым студентам, четверо из которых постигали науки в Ставропольском государственном медицинском университете. Отсюда и «медицинский». А «джамаат» — потому, что осужденные подбирали и психологически обрабатывали студентов, убеждая их отправляться на войну в Сирию на стороне джихадистов.
Все вербовщики, у коих, к слову, силовики нашли оружие, получили разные сроки — от 5 до 7 лет. Ну и несколько позже, лет через 13, выйдет житель Туркменского района Рахман Багбеков. Но это не значит, что работать местной АТК не с кем. Есть близкие и родственники тех, кто уехал в Сирию и не собирается возвращаться. Некоторые из этих людей искренне считают, что их мужа, сына или брата кто-то подставил, а на самом деле они милые и пушистые. «Посадили-то ни за что!». Такое «несправедливое» отношение к ним со стороны власти может вызвать озлобленность, недовольство существующим государственным строем.
— И тогда экстремистско-террористические вербовщики — тут как тут, — предостерегает секретарь АТК Туркменского района Мерет Шамшетдинов. — Они и ищут такое слабое звено… Мерет — тоже из числа «неспокойных» и «несогласных» на семинаре. Порой своими познаниями и неординарными идеями ставил лекторов в тупик. А вот, скажем, главный специалист сектора обеспечения деятельности АТК СК референтуры губернатора Ставропольского края Дмитрий Бабин, как раз и рассказывавший об адресной профилактической работе, наоборот — соглашался.
И было с чем, Шамшетдинов ведь практик. У него только тех, кто ездил изучать арабский язык и прочие премудрости в Египет и Иорданию, — 15 человек. А этот контингент, как показывает опыт, не всегда понятный и предсказуемый. В беседах с такими людьми и приходится нащупывать тональность радикализма. К счастью, пока фальшивых нот не прозвучало. И еще секретарь комиссии оказывает всяческую помощь подопечным: кому справку достать, кому ребенка в детский сад устроить. Со всеми наравне Нефтекумский район известен многими хорошими делами и достижениями, но и, увы, пресловутым «ногайским батальоном».
Представители администрации Нефтекумского муниципального района выясняют причины,
побудившие местного жителя обучаться в Египте. Фото: atk26.ru
Эти террористы участвовали в 1999 году во вторжении бандформирований в Дагестан. По информации силовиков, в то время в лагерях прошли подготовку около 130 ногайцев — выходцев из нашего края. В ходе контртеррористической операции 1999 — 2002 годов в Чечне и позже были уничтожены десятки боевиков. 15 человек отбыли длительные сроки наказания в местах лишения свободы и вернулись.
— По двоим, правда, открылись новые обстоятельства, — объясняет секретарь АТК Нефтекумского района Игорь Казимагомедов, — и они снова задержаны правоохранительными органами. А в настоящий момент 8 местных жителей участвуют на стороне ДАИШ в Сирии. Мы через близких им людей передали информацию об антитеррористической комиссии края и возможности адаптации. Но «оттуда» пока тишина.
Как говорит Игорь Казимагомедов, родственники и дети бывших боевиков, вдовы уничтоженных бандитов не выделены в отдельную категорию, не выкрашены в серый или черный цвет. Они живут наравне со всеми, и их по мере возможностей стараются выручать. Недавно вот дочку одного из отбывших наказание устроили в детское дошкольное учреждение, а другому поспособствовали с оформлением кредита в банке. И, кстати, большая часть из 13 вернувшихся участников «батальона» обзавелись семьями и работают в сельском хозяйстве. Адаптировались.
ВАЖНО!
Случайностей не бывает
— Мы исходим из того, что, если чей-то сын стал террористом, это неслучайно, — размышляет Игорь Аникеев. — Возможно, он впитал идею в семье, или пример подал кто-то из старших родственников, либо оказало влияние окружение. Так что не исключено, что в этой же семье может появиться еще один террорист. Например, из Ессентуков 14-летний сын выехал за границу и присоединился к отцу в ДАИШ. Старший, конечно, помог отпрыску перебраться. А в Пятигорске вообще из одной дагестанской семьи к боевикам в Сирию отправились поочередно 6 братьев! Поэтому когда мы общаемся с родителями террористов, всегда интересуемся, есть ли еще дети? Если есть, то как они относятся к поступку старшего брата, разделяют ли его взгляды? Но и, безусловно, предлагаем поддержку, рекомендуем убедить избравших тернистый путь сыновей вернуться и пройти адаптацию.
Игорь ИЛЬИНОВ
Фото: stav.ranepa.ru